Добавлено (19.02.2011, 00:02)
---------------------------------------------

КАНУЛА В ЛЕТУ БЕЛОРЕЧКА

Какие тайны скрыты на дне заброшенных шахт Кировграда?

Для жителей других регионов Урал – край бажовских сказов. Великий писатель поэтизировал нашу суровую природу, труд горняков. Но реальность всегда драматичнее и богаче художественного вымысла.

История рудничного поселка под Кировградом – тому пример. Один из крупных и самых старых рудников, поставлявших руду на Калатинский (Кировградский) медный завод, находился в поселке Белоречка. В 1913 году там была заложена и шахта Белая. Добываемый в ее горизонтах бурый железняк стали обогащать серой и выдавать пиритный и медный колчедан, который и отправляли на переработку. Сначала медная руда поставлялась в Калату гужевым транспортом, однако уже в сентябре 1915 года построили узкоколейную железную дорогу. Небольшие паровозики («кукушки»), работавшие на дровах, возили по две платформы, и на каждую можно было грузить не более 10 тонн.

С 1918 по 1921 годы рудник был заброшен, и его затопило водой. Восстанавливать начали только через год. Когда воду из шахты откачали, рабочие нашли несколько человеческих трупов и винтовки – свидетельства прошедшей Гражданской войны. Только в 1924 году на руднике началась добыча руды.

Дети подземелья

В немногочисленных архивных документах, хранящихся в городском краеведческом музее, 20-е и 30-е годы почти не отражены. Этот пробел во времени существует в истории и других рудников, и самого Кировграда. Остались лишь старые фотографии, почетные грамоты, расчетные книжки и сводки о добыче руды. Словно работала на руднике какая-то безликая масса рабочих, не было аварий, обвалов и всего остального, о чем обыкновенно умалчивалось и в более поздние времена. А обвалы случались. Конечно, спасатели доставали людей, но если завалы были большими, а работы по спасению – трудоемкими и длительными по времени, то несчастных оставляли под землей навсегда. Завод простаивать не мог, медь была остро необходима.

В шахте работали преимущественно крестьяне из Верхнего Тагила. Про них так и говорили – дескать, и умеют всего только, что за вожжи держаться, поскольку эти люди ездили в Белоречку на своих лошадях, запряженных в телеги. Однако и среди таких крестьян встречались «самородки», которые быстро становились хорошими горняками благодаря природной сметливости. Например, Николай Симбирятин ,1845 года рождения, имел лишь начальное образование, но ему удалось сдать экзамены на право горных работ. Начав горнорабочим, Симбирятин дослужился до начальника участка и впоследствии поднялся еще выше по служебной лестнице.

Примерно в то же время в Белоречку стали прибывать репрессированные. Привыкшие только к крестьянскому труду, они боялись шахты и спускались под землю поневоле. В шахте работали не только мужчины, но и женщины, подростки, не достигающие совершеннолетия.

Платили спецпереселенцам гораздо меньше, чем вольным рабочим. В ветхой от времени расчетной книжке Павла Медведева, уроженца Верхнего Тагила, значится, что в 1929 году за месяц ему начислено 33 рубля, в следующей записи числится 27 рублей.

Как на каторге

Первые бараки и казармы в Белоречке появились еще в 1911 году. Интенсивное строительство началось с появлением репрессированных. Как грибы стали расти частные дома, лес выделялся в счет будущей заработной платы. Конечно, это сильно сказывалось на питании, но строиться надо было. Спецпереселенцы, как правило, были люди умелые и смекалистые.

Так, после войны в поселке появилась больница, школа, почта, баня, а в 1971 году даже филиал Кировградской музыкальной школы. При этом основной рабочей силой не только белореченской шахты, но и остальных кировградских рудников были спецпереселенцы. Сейчас их осталось немного, скоро уйдет в небытие и история судеб этих людей, которые всегда считались как бы людьми второго сорта…

Шахтерская сага

Одна из них, Анна Егоровна, помнит, как ее 15-летней девочкой вместе с родителями и братьями привезли в шахтерский поселок из Курганской области. С собой разрешили взять только одежду да нехитрую кухонную утварь. Жизнь в бараке была похожа на лагерную, поскольку семьи разделяли только занавески, сшитые из старых тряпок.

Отец Анны Егоровны, привыкший жить обстоятельно, вырыл на первое время большую землянку. И потом уже вместе построили дом на новом месте.

Вся семья, за исключением малых ребятишек, работала в шахте. Не по годам рослая Анна тоже катала вагонетки, чтобы не быть обузой. Отмечались в комендатуре, выезжать за пределы поселка без пропуска не разрешалось. Работать приходилось до изнеможения – норму давали высокую, однако хлеба постоянно не хватало.

Однажды ночью приехали за отцом, перед самой войной, и увезли неизвестно куда. Через несколько дней жалостливый комендант сказал по секрету, что их глава семьи находится в Невьянском пересыльном лагере. На свой страх и риск Анна с матерью пешком добрались до Невьянска, собрав узелок, куда положили штаны, десяток картофелин и кусок хлеба. Почти не удалось поговорить через колючую проволоку, но Анна запомнила, как отец наказывал беречь мать и братьев. С тех пор увидеть его больше не довелось. Лишь по прошествии многих лет она узнала, что отец умер в лагере вв Пермской области, куда и поехала вскоре, но на месте лагерного кладбища уже стоял город.

От тоски и голода через некоторое время умерла мать, а затем и братья. Осталась Аня одна как перст. Вышла замуж за человека, старше ее годами, тоже репрессированного. Местные парни засматривались на ссыльных девчат, но жениться не решались. На фронт мужа не взяли из-за неблагонадежности, зато хозяином он оказался хорошим: не пил, не курил и к Анне относился с любовью. После рождения детей завели пасеку и купили корову. Причем Анна продолжала катать вагонетки будучи даже беременной.

На щите возле шахтоуправления ежедневно писали фамилии передовиков, но репрессированных среди них не было, поэтому и нет у Анны Егоровны ни единой грамоты. Не задержался долго на этом свете муж – умер от непосильной работы. Осталась опять одна, пришлось самой сено косить, картошку садить. Ничего, выдержала – вырастила детей, внуков. Однако всю жизнь тяжело жили и чего-то боялись.

Телевизора и радио в доме нет, а вот газету Анна Егоровна регулярно выписывает и читает. Вечерами перебирает старые фотографии и горюет о тяжелой безрадостной жизни, которая подходит к концу…

Без перспектив

За все время существования рудника на-гора было выдано более 3 миллионов тонн медной руды и около 300 тысяч тонн серной. В городском историко-краеведческом музее хранится книга «История становления и развития Кировградского медеплавильного комбината с регионами». Автором исследования является инженер предприятия А. Гаренских, и датирована она 1966 годом. В разделе «Белоречка» имеется любопытная запись: «По состоянию на 1.01.1973 г. в поселке проживает 1620 человек, и Белоречка снова имеет большое будущее».

Иначе автор и не мог написать, поскольку надеялся на перспективность Белореченского электротехнического завода, который уже в феврале 1965 года выдал первую продукцию. Это были электроразрядники для линий электропередачи, пользовавшиеся широким спросом. Их отправляли даже в Венгрию, Монголию, Чехословакию, Вьетнам, Сирию и на Кубу. Однако завод по ряду причин просуществовал недолго. С ликвидацией единственного предприятия поселок окончательно захирел.

Просто мистика

Сегодня в поселке уже нет ни больницы, ни школы, ни клуба, ни всего остального. Молодежь давно переселилась в города, а из старого поколения спецпереселенцев остались единицы. Шахтные стволы давно обвалились, но кое-где еще остались выходы на поверхность – их делали на случай завалов. Местные жители боялись подходить к полузасыпанным провалам, поскольку разные разговоры ходят.

А в один такой проем попала как-то корова. Говорят, насилу вытащили бедное животное. Часто исчезали козы, овцы, молодые бычки и телки. Случайному прохожему ночью слышались из таких провалов мычание и неясные человеческие голоса, словно разговаривали засыпанные когда-то породой шахтеры. А одна женщина рассказывала, что видела однажды ослепительный голубой столб огня, поднимавшийся прямо из шахтного провала. Не будучи человеком робкого десятка, она подошла почти вплотную – и свечение исчезло, остался только резкий запах озона. Так пахнет свежевыстиранное белье, принесенное с мороза.

Такой же голубой огненный столб видели и над другой белореченской шахтой. Стояло лето, и на следующий день в окрестностях появилось необычайно много белых грибов, люди ведрами не успевали носить их. Эта история совсем уж похожа на сказ.

Анатолий КОЗЫРЕВ
«Уральский рабочий», 23.01.2009 г.

знаю ответ на все 3 вопроса, но думаю из вышескопипостенного уже все стало понятно!

/не наград ради - ради проникновения в историю.../

ДЛЯ ЧЕГО НЕОБХОДИМО ЗНАТЬ ИСТОРИЮ!? ответит каждый кто учился в школе!